Репрессивная система и карательная политика ссср. Карательная политика должна быть смягчена "Печать смерти на лице — не досужий вымысел"

Селезнева M.В.,
соискатель Владимирского
юридического института ФСИН МЮ РФ

Также рекомендуем прочитать (для перехода нажмите на название статьи):

В условиях резкого изменения государственного, экономического и общественного строя неизбежно претерпевает изменения карательная политика государства. Она наполняется новым содержанием не всегда отвечающим общественным ожиданиям. Об этом свидетельствует тот такт, что при разрушении Советской власти в 90-х годах прошлого века карательная политика этого строя осталась неизменной, а по ряду направлений она в значительной степени ожесточилась. Достаточно отметить появление таких сроков лишения свободы, как 20 и 25 лет. Более того, был установлен срок наказания в 30 лет. Кроме того, в практику вошло пожизненное лишение свободы, чего не знала карательная политика советского периода. Таким образом, ставка на ужесточение карательной политики нашла свое проявление в новой демократической России.

Анализ юридической литературы и законодательных актов советского и современного российского государства дает основание сделать вывод о том, что отсутствие стабильной карательной политики, ничем не обоснованное ее смягчение или ужесточение не могут способствовать воспитанию у граждан уважения к закону, а значит позитивно повлиять на уровень преступности в обществе. Обратимся к фактам. Оценивая влияние карательной политики государства на наполнение мест лишения свободы, П.И. Стучка писал, что в силу различных субъективных и объективных причин в первом десятилетии после революции 1917 года уголовное законодательство шло то по пути увеличения сроков наказания, то, наоборот, - сокращения. Он отмечал, что «мы делали это стихийно, теоретического подхода, теоретической помощи у нас не было и, прибавим, быть не могло». И действительно, по Уголовному кодексу РСФСР 1922 года минимальный срок лишения свободы был установлен в шесть месяцев, но уже в 1923 году постановлением ВЦИК РСФСР он был понижен до одного месяца. Постановлением ВЦИК РСФСР от 16 октября 1924 года минимальный срок понижается до 7 дней. Уголовный кодекс РСФСР, принятый в 1926 году, установил срок лишения свободы в один день. Не последнюю роль в этом сыграло отсутствие реальной возможности применять меры наказания не связанные с лишением свободы (принудительные работы, штрафы и т.д.). Корректировка уголовного законодательства сразу же повлекла за собой резкое увеличение числа осужденных в местах лишения свободы. Для того, чтобы разрядить обстановку президиумы ЦИК союзных республик использовали ч. 2 ст. 3. Основных начал Уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и предложили распределительным комиссиям пересмотреть все дела заключенных и освободить условно-досрочно тех, которые в данный момент не являлись социально опасными. Кроме того, в 1927 году пришлось прибегнуть к амнистии, по которой было выпущено из мест лишения свободы свыше 60 тысяч человек. Однако, уже к концу года места лишения свободы вновь оказались переполненными.

Надежды руководителей коммунистической партии на то, что ликвидация эксплуатации человека человеком, ликвидация безработицы и т.д. приведут к постепенному снижению уровня преступных проявлений, не оправдались. Стремления регулировать численность заключенных в местах лишения свободы посредством амнистий также не приносило ожидаемых результатов.

Либеральная карательная политика государства в 20-х годах ХХ в. в сочетании с ежегодными амнистиями для осужденных своим следствием имело резкое увеличение числа преступных проявлений в стране. Это обстоятельство побудило внести коррективы в карательную политику, что и было сделано постановлением ЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1929 года «Об изменении статей 13,18, 22 и 38 Основных начал уголовного законодательства Союза СССР и союзных республик», которое предусматривало лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях Союза СССР сроком от трех до десяти лет, которые впоследствии стали основным местом отбывания уголовного наказания. Впоследствии были введены смертная казнь и тюремное заключение, введены в 1943 году каторжные работы для лиц, сотрудничавших с немецко-фашистскими оккупантами.

Вместе с тем следует отметить, что суровая уголовная политика обесценивалась уголовно-исполнительной политикой вследствие условий отбывания наказания в исправительно-трудовых лагерях мало отличавшихся от жизни на свободе, вследствие перевода значительных масс осужденных на колонизацию на правах вольнонаемных граждан, объявления массовых амнистий по случаю установления советской власти национальных республиках, в связи с окончанием строительства Беломоро-Балтийского канала и канала Москва-Волга, а также вследствие массового пересмотра приговоров в 1933 году в отношении лиц, отбывавших наказание в виде лишения свободы. Кроме этого до 1939 года широко использовалось условно-досрочное освобождение от наказания. Противоречие между уголовной и исправительно-трудовой политикой особенно обострилось в 1947 году. С одной стороны, в целях повышения эффективности борьбы с преступностью широкое распространение стали получать жесткие, чрезмерно строгие меры наказания в качестве средства уголовно-правовой защиты социалистических общественных отношений, а с другой - в интересах производственно-хозяйственной деятельности ГУЛАГА Совет Министров СССР начал широко использовать практику досрочного освобождения заключенных без учета степени их исправления.

Думается, следует признать ошибочным отмену смертной казни в стране в 1947 году, поскольку это повлекло за собой ряд негативных последствий. Во-первых, пришлось уже в этом году принять ряд указов, направленных на усиление борьбы с хищениями и кражами, установившими наказание в двадцать и двадцать пять лет лишения свободы; а во-вторых, накалило обстановку в ИТУ и способствовали усилению противоборства между соперничавшими преступными группировками в борьбе за лидерство, за право обирать честно работавших заключенных, вызвало рост преступности в местах лишения свободы.

Не имея возможности обычными мерами справиться с разгулом бандитизма в местах лишения свободы, ГУЛАГ, руководство МВД СССР, руководители партийных и советских органов, уже с конца 40-х годов ХХ в., неоднократно ставили перед правительственными органами вопрос о внесении изменений в указ об отмене смертной казни, с тем, чтобы его действие не распространялось на заключенных, совершивших бандитские действия в лагерях и колониях. Президиум Верховного Совета СССР 13 января 1953 года издал Указ «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в исправительно-трудовых лагерях» .

Практика советского времени со всей очевидностью показала, что стремление либерализовать карательную политику приводит, в конечном счете, к противоположному результату. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что введение в действие нового Уголовного кодекса РСФСР в 1961 году, по которому максимальная санкция за преступление составляла 15 лет, и необходимость приводить в соответствие ранее вынесенные приговоры, превышавшие этот срок, вынудило уже а в 1962 году принимать указы, существенно усиливавшие уголовную ответственность за хищения, взяточничество и многие другие виды преступлений. Вводится и впоследствии широко применяется наказание в виде смертной казни.

В последующие годы карательная политика стала широко корректироваться ежегодными амнистиями в отношении различных категорий осужденных (в некоторые годы число амнистий доходило до 3-5 в год) и за счет введения института условного осуждения (освобождения) с обязательным привлечением осужденных к труду. Попытки таким образом искусственно снизить число лиц, изолированных от общества, не приносили необходимых результатов и численность осужденных за колючей проволокой в конце 80-х годов ХХ в. составляла свыше миллиона человек.

Демократизация российского общества в 90-х годах ХХ в. в целом обернулась ужесточением уголовной политики. Появились такие сроки лишения свободы как 20 и 25 лет, а затем 30 лет и к тому же еще пожизненное лишение свободы. Два последних вида наказания не знала практика советского периода, а последнее не применялось даже в дореволюционной России. Ужесточение уголовной политики можно было бы расценивать как стремление оградить общество от преступников всерьез и надолго. Однако это не так. После передачи мест лишения свободы в августе 1998 года из МВД в Минюст, последний проводит ежегодные амнистии, объясняя это стремлением избавить исправительные учреждения от перенаполнения. Постоянные амнистии, начиная с 60-х годов ХХ в., чего не делает ни одна страна в мире, обесценивают наказание и вызывают недовольство у граждан, страдающих от разгула преступности. К тому же амнистии дополняются президентскими помилованиями, а теперь уже комиссий по помилованию при губернаторах. В результате, как об этом пишет В.И. Хребтов, только по амнистии, проведенной в 2000 году, на свободу вышло значительно больше преступников, чем в холодное лето 53-го года. От наказания было освобождено 750 чеченских боевиков.

Современная карательная политика, как и прежде, корректируется в сторону смягчения на стадии следствия, судебного разбирательства и в процессе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы. Именно это обстоятельство создает условия для злоупотребления служебным положением для сотрудников правоохранительных органов. За примерами далеко ходить не приходится. Для этого достаточно посмотреть на любую статью уголовного кодекса. К примеру, возьмем ст. 105 УК РФ (убийство). Здесь мы видим, что умышленное причинение смерти другому человеку наказывается лишением свободы на срок от шести до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы. Растянутая санкция позволяет злоупотреблять как на стадии предварительного расследования, так и в процессе судебного разбирательства.

Поэтому материально обеспеченный преступник всегда находит возможность облегчить свою участь. Думается, что зарубежный опыт назначения уголовных наказаний за содеянное преступление следовало бы использовать в нашем законодательстве. Корректировка карательной политики, которая практикуется в нашей стране на протяжении многих десятилетий, не способствует снижению уровня преступности, не может воспитывать правопослушных граждан, не способствует возникновению чувства уважения к закону.

На наш взгляд, раз и навсегда следует отказаться от корректировки карательной политики при помощи амнистий, широкого применения практики помилования, а тем более от ее корректировки волевым способом. Карательная политика государства с соответствующей юридической базой должна быть рассчитана на длительное время. Только в этом случае наказание сможет выполнять позитивную функцию в обществе.

В ходе петровских преобразований тенденция централизации и регламентации общественной жизни достигла своего апогея, тем самым, исчерпав на данном этапе свои возможности. Дальнейшее развитие общества могло протекать только в сторону децентрализации, гуманизации и демократизации общественных отношений. И эти изменения начались уже при первых его преемниках.
Цель работы – рассмотреть карательную политику XVIII века.

Введение
1. Изменения в уголовной политике России при приемниках Петра I..............4
2. Изменения в характере и видах наказаний.......................................................5
3. Политика смягчения наказаний. Правовые режимы исполнения наказаний.................................................................................................................7
3.1 Политика смягчения наказаний......................................................................7
3.2 Правовые режимы исполнения наказаний.....................................................8
4. Общая характеристика уголовной и исполнительной политики...............10
Заключение............................................................................................................11
Список литературы..........................................................................................12

Файлы: 1 файл

Введение

1. Изменения в уголовной политике России при приемниках Петра I........ ......4

2. Изменения в характере и видах наказаний............. .............................. ............5

3. Политика смягчения наказаний. Правовые режимы исполнения наказаний..................... .............................. .............................. .............................. ..7

3.1 Политика смягчения наказаний..................... .............................. ...................7

3.2 Правовые режимы исполнения наказаний..................... .............................. ..8

4. Общая характеристика уголовной и исполнительной политики...............10

Заключение.................... .............................. .............................. ............................11

Список литературы............. .............................. .............................. .................12

Введение

Система наказаний и ее исполнение составляют не только единое целое в правотворческой и правоприменительной практике любого государства, но и являются частью внутренней политики государства.

Тюрьма остается, в некотором роде, зеркалом, отражающим социально-политическую и экономическую действительность. Взаимоотношения, возникающие в местах заключения, сконцентрированные на малом пространстве, наиболее наглядно моделируют взаимоотношения в обществе. Поэтому изучение быта, жизни, условий содержания заключенных позволяют экстраполировать взаимоотношения общества и государства в целом.

Реальная сущность карательной политики государства, цели и пути ее реализации проявляются не только в системе учреждений исполнения наказаний, но и, главным образом, в содержании и условиях отбывания наказания. Это, прежде всего, относится к быту заключенных, ибо именно в тюремном быте отражается степень участия государства в судьбе человека, преступившего закон.

В ходе петровских преобразований тенденция централизации и регламентации общественной жизни достигла своего апогея, тем самым, исчерпав на данном этапе свои возможности. Дальнейшее развитие общества могло протекать только в сторону децентрализации, гуманизации и демократизации общественных отношений. И эти изменения начались уже при первых его преемниках.

Цель работы – рассмотреть карательную политику XVIII века.

1. Изменения в уголовной политике России при приемниках

Чрезвычайно важные изменения уголовно-правовой политике России начались уже в начале 40-х годов XVIII века. С этого времени было приостановлено исполнение наказания в виде смертной казни (7 мая 1744 г.) до особого указания Сената. Но Сенат от издания соответствующего распоряжения постоянно воздерживался. Указ о приостановлении смертной казни подтверждался в 1749 и 1753 гг. Такой мораторий привел к переполнению имеющихся тюремных учреждений. Крайне тягостное состояние неопределенности для осужденных длилось годами и только в 1754 г., вышел указ о том, что «натуральная смертная казнь» не отменяется вовсе, а для всех преступников (кроме как за тягчайшие преступления и преступления, подсудные военным судам) заменяется иным наказанием – в существующем на тот момент перечне следующим за ней шло наказание кнутом.

На этом основании, приговоренных к смертной казни лиц, следовало, наказав кнутом, вырвав ноздри и заклеймив, отправить в ссылку. Кнут издавна широко использовался и как прикладное средство в процессе следствия и как самостоятельное наказание. Во время следственных мероприятий за состоянием пытаемого следили со всей тщательностью, но не из особого человеколюбия. А для того, чтобы «вдруг не запытать, чтоб они с пыток не померли вперед для разпросу, а буде кто от пыток прихудает и вы б тем велели давать лекарей, чтоб в них про наши дела сыскать допряма». Иными словами, мертвый, подозреваемый для сыска, был бесполезен.

2. Изменения в характере и видах наказаний

Для дворян равной со смертной казнью, начиная с Петра I, была политическая смерть («шельмование»). Со временем Елизаветы I это наказание стало полноценной альтернативой отмененной смертной казни.

Екатерина II после непродолжительного периода допущения смертной казни после 1775 г. также юридически приостановила ее. После жестокого подавления пугачевского восстания было решено все «особо устроенные для бывших смертных казней лобные места и орудия истребить» (Указ от 6 апреля 1775 г.). Однако это не значило избегания смертного исхода при исполнении иных наказаний. Например, при наказании кнутом, при пребывании в ссылке (дорога на нее) и на каторге, при прогнании сквозь строй и наказание тысячами палок и т. д. Лишь в Уложении о наказании уголовных и исправительных 1845 г. наказание плетьми было ограничено ста ударами .

До петровских реформ членовредительские наказания имели широкое распространение. Отрубали руки, ноги, пальцы. В последнем случае, в зависимости от тяжести преступления практиковалось отсечение всех до одного пальцев либо нескольких, менее важных в работе. Первый российский император заметно сократил практику членовредительства, по большинству составов заменив ее каторжными работами.

В начале второй половины XVIII в. прослеживается некоторое сокращение применения членовредительских наказаний. После 1743 г. уже перестало практиковаться отрезание языка, с 1757 г. – клеймение женщин и вырывание у них ноздрей. Однако это и многое другое было продиктовано вовсе не гуманизмом по отношению к лицам, совершившим преступления, а скорее экономическими соображениями. Пользы государству увечные не приносили, а затраты на их последующее содержание были большими, да и общество уже начинало раздражать подобное проявление карательной политики государства.

Поэтому в 1753 г. Сенат в обращении к императрице Елизавете Петровне заметил: «…такие безрукие ни к каким уже работам действительны быть не могут, но токмо туне получать себе будут пропитание. Того ради не соизволит ли ваше императорское величество повелеть… чиня жестокое наказание кнутом и вырезав ноздри, поставит на лбу В, а на щеках – на одной О, а на другой Р, и, заклепав их, посылать в вечную тяжелую и всегдашнюю работу, а рук у них не сечь, дабы они способные в работу употребляемы быть могли».

Кроме собственно кары членовредительские и телесные наказания выполняли также и опознавательные функции. При задержании человека всегда осматривали. И зачастую на его теле была «записана» вся его биография. «Приведен для розыску в застенок и по осмотру спина у него была бита кнутом измена». Следовательно, человек подозрительный и неисправимый. Как правило, даже если не находилась конкретная вина, то после допроса и телесного наказания такой человек направлялся на каторгу.

Телесные наказания применялись властью весьма рационально, и порой это применение смягчалось или ужесточалось в связи с особыми государственными интересами. Зачастую при этом терялась всяческая связь с особенностями содеянного, в том числе и его тяжестью, как главного основания для наказания. Так было, например, в 1742 г., когда по указу битье кнутом за сказанное крепостным ложное «Слово и дело» было заменено битьем плетьми и отдачей виновного в рекруты.

Подобный подход был предпринят также и в процессе наказания за бунт работных людей полотняных заводов Гончарова (Калужская провинция) в 1752-1753 годах. Всем, признанным виновными за одно и тоже преступление, суд выносил совершенно разные по тяжести наказания: пригодных к дальнейшей работе наказывали плетью, а непригодных – кнутом, так как для службы пользы от них уже никакой не ожидалось

ар3. Политика смягчения наказаний. Правовые режимы исполнения наказаний

3.1 Политика смягчения наказаний

Общая карательная направленность правовой политики государства время от времени существенно смягчалась различного рода амнистиями, приуроченными к каким-то значимым событиям. Амнистия, как гуманистический институт, известна издавна. Так, Стоглав (1551 г.) содержал предложение об амнистии к празднику Пасхи в отношении всех сидельцев, кроме осужденных за тяжкие преступления (убийство, разбой, поджег и др.). Вообще на Руси амнистии традиционно объявлялись ко дню венчания на царство. Например, при воцарении Федора Иоанновича в 1584 г, Бориса Годунова в 1598 г. и др. Вторая же четверть XVIII в., как известно, была особо богата на подобные события и, надо полагать, амнистии по поводу восхождения на трон очередного монарха были не редкостью. Ведь за 37 послепетровских лет на российском троне сменилось шесть монархов.

Строгого различия между актами помилования и амнистии, как правило, не было. «Миловали» по случаю церковных праздников и светских празднеств, рождения, похорон и болезней в царской семье и по иным значимым случаям. «Следовало бы урезать у ней язык, но помилована во здравие государя царевича Алексея Петровича» (из приговора о ложном «Слове и деле», 1708 г.). Широкие амнистии объявлялись также и после важных военных побед. Например, «учинить генеральное прощение и отпущение вин во всем государстве явить» в петровскую эпоху предписывалось по поводу важнейших военных побед, в частности, при заключении мира со Швецией в 1720 г. Об этом же говорилось и в Манифесте от 15 июня 1744 г., когда по случаю благополучного окончания войны со шведами освобождались от всякого наказания преступники по должности воры, грабители и убийцы, приговоренные к смертной казни, которая заменялась им вечной каторгой в Сибири; казнокрады, приговоренные к смертной казни (замена вечными работами). Однако все помилования и амнистии в основном были рассчитаны на пропагандистский эффект, как иронично замечает Е.В. Анисимов, одним дарили жизнь, другим колесование живьем заменяли на колесование уже после отсечения головы, третьим отменяли посажение на кол и четвертовали.

3.2 Правовые режимы исполнения наказаний

В сфере исполнения уголовных наказаний, связанных с лишением свободы, вопросы об условиях и порядке содержания осужденных, то есть о его режиме на законодательном уровне, как и ранее, не решались. Не были востребованы и, в достаточной степени конструктивные и напрямую касающиеся карательной сферы деятельности государства, результаты работы специально созданной для систематизации постпетровского законодательства Комиссии под предводительством графа Шувалова.

Как и ранее, в случае необходимости разрабатывались специальные регламенты (инструкции) по содержанию конкретных арестантов, предусматривающие определенные «начала индивидуализации» исполнения наказания. Наиболее известная из них это инструкция главы Тайной канцелярии графа Шувалова по содержанию наследника российского престола Иоанна Антоновича в Шлиссельбургской крепости, составленная в 1756 г. Однако, и в этом документе вопросы условий и порядка отбывания заключения надлежащим образом оговорены не были и отдельные его фрагменты свидетельствуют о допущении откровенного произвола даже в отношении именитого арестанта.

Граф требовал сажать арестанта на цепь или бить его плетью и палкой, если он станет «чинить какие непорядки» или «станет говорить непристойности». И охрана в полной мере выполняла полученные указания. Так, в одном из отчетов без лишнего лукавства говорится, что в качестве наказания за ненадлежащее поведение узника «придумали средство лечить принца от беспокойства: не давали чаю, не давали чулок крепких, и он присмирел совершенно».

В отношении другого заключенного (1767 г.) было предписано держать в строгой изоляции, охране разговоров не поддерживать («…а всего б лучше, чтоб оные караульные не знали русского языка»), словам его не верить, а в случае непрекращения его попыток разговоров «то положен ему будет в рот кляп, которого отнюдь однако в рот ему не класть, а иметь его только в кармане, для одного ему страха …ему и показать». Этому заключенному разрешалось иметь книги, но указывалось, что «оных ему при караульных не толковать».

Наличие письменных принадлежностей строго воспрещалось. Или, например, такая инструкция по содержанию осужденного: «…По Высочайшему повелению за сказавшееся смертное преступление и безумство. Содержать сковано, употреблять притом ко всяким работам».

4. Общая характеристика уголовной и исполнительной политики

Правовые институты XVIII в. вышли из недр средневековья и несли в себе все его характерные черты: сословность и неопределенность наказаний, их крайнюю и всепоглощающую жестокость и несоразмерность с тяжестью преступлений. Кара представлялась справедливым возмездием за преступление и, преследуя цели устрашения и устранения (преступников), рассматривалась в качестве важнейшего (подчас единственно возможного) средства борьбы с противозаконными деяниями.

Правонарушение воспринималось как дерзкое покушение на определенный свыше порядок. И в этом ряду лишь жестокое и немедленное возмездие преступнику должно было восстановить нарушенное и устрашить будущих потенциальных преступников.

Наиболее эффективным средством борьбы с преступностью считалось физическое устранение преступников, либо, в крайнем случае, их надежная изоляция и, по возможности, извлечение определенных экономических выгод от их труда.

Нетрудно заметить, что для реализации этих задач личностный подход, являющийся непременным требованием и условием индивидуализации исполнения наказания, совершенно не требовался.

Более того, сама индивидуализация и даже элементарная персонификация осужденных были излишними. Задача исправления арестантов не ставилась, поэтому не было необходимости в регламентации режима исполнения наказания. На администрацию, как и прежде, возлагались обязанности лишь по охране осужденных и воспрепятствованию их общения с внешним миром.

Заключение

Итак, в целом, открытая репрессивность карательных мер российского самодержавного государства, пик которой приходится на петровскую эпоху, была характерной для всего XVIII века. Установленная законодательно, она зачастую еще более усиливалась на правоприменительном уровне. Этому способствовали крайне расплывчатые формулировки санкций норм и такие же, зачастую неопределенные положения приговора (или выдержек из него), которые приводили к проявлению откровенного произвола в процессе его исполнения.

Список литературы

1. Законодательство Екатерины II. В 2 т. Т. 2. М., 2008.
2. Жильцов С.В. Смертная казнь в истории России. М., 2007.
3. Детков М.Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. М., 2009.
4. Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 2009.
5. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 2007.
6. Кошель П.А. История наказания в России. История российского терроризма. М., 2007.

Размещено на Allbest.ru

Сегодня Государственная Дума должна обсудить проект Федерального закона "О внесении в некоторые законодательные акты Российской Федерации изменений и дополнений по вопросам уголовно-исполнительной системы". Несколькими днями ранее председатель Конституционного суда РФ Марат Баглай на праздничном приеме в Кремле озвучил насущную проблему - соблюдение прав и свобод граждан. По его словам, "размах нарушений закона и прав человека в стране все еще велик". До 90% дел, рассматриваемых в КС, касаются именно этой тематики - произвола госчиновника (будь то прокурор или следователь), ошибок в ходе следственных действий. Результат плачевен: как правило, мы имеем покалеченные судьбы. И никто не задумывается о том, какова цена прокурорской ошибки.

Комитет по законодательству Государственной Думы, а также Министерство юстиции внесли соответствующие поправки в проект Федерального закона по реформированию уголовно-исполнительной системы. Предложенные меры позволят смягчить ошибки следствия в отношении подозреваемых лиц, порой годами ожидающих суда.

По количеству лиц, находящихся в местах заключения, в расчете на 100 тыс. населения Россия стоит в числе первых в мире. Имеющиеся площади для размещения осужденных и находящихся под стражей практически заполнены, а следственные изоляторы переполнены на 42,5% (мест на 182,5 тыс. человек, а фактически - 270 тыс.).

Прогноз преступности на ближайшие годы является весьма неблагоприятным. Уже в 1998 г. наметился рост ее уровня, а тяжкие преступления составили 58% от общего числа преступлений. Данное обстоятельство, а также предстоящее усиление борьбы с преступностью, возможное улучшение работы по раскрываемости преступлений, безусловно, увеличат приток осужденных и арестованных в УИС, что еще более обострит проблему их размещения.

Решить ее путем строительства новых тюрем, следственных изоляторов, колоний в нынешних условиях экономического состояния страны невозможно, да это займет и довольно длительное время. Например, США решили эту проблему за 15 лет, затратив около 800 млрд. долл.

Все это ставит на повестку дня необходимость существенной корректировки карательной политики в сторону ее смягчения по отношению к лицам, совершающим преступления небольшой или средней тяжести. Конечной целью этого должно быть сокращение численности осужденных и арестованных в пределах 350 тыс. человек.

Прежде всего следует отказаться от необоснованно широкой практики применения в качестве меры пресечения ареста - содержания под стражей. Ежегодно из СИЗО освобождаются 125 тыс. человек до суда, т.е. практически каждый четвертый арестованный; к этим лицам можно было применить иные меры процессуального пресечения. К тому же следует учитывать и практику судов, которые, как правило, применяют наказание в виде лишения свободы в случае нахождения подсудимых под стражей.

Поэтому, с одной стороны, предлагается заключение под стражу применять главным образом к лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления, а в отношении остальных лиц, совершивших преступления небольшой или средней тяжести (с санкцией до трех лет лишения свободы), - лишь в порядке исключения (рассматривавшиеся ранее предложения о применении данной меры пресечения к лицам, совершившим преступления небольшой тяжести, с санкцией до двух лет лишения свободы, не получили поддержки в отзывах к законопроекту).

С другой стороны, необходимо существенно расширить перечень иных видов процессуального принуждения - залога, поручительства, домашнего ареста и др. В связи с этим и вносятся соответствующие изменения и дополнения в УПК РСФСР.

Следующим направлением корректировки карательной политики является существенное сокращение сроков содержания под стражей лиц, числящихся за органами расследования и судами. Сейчас сроки эти неоправданно растянуты, а суды вообще не ограничены в таких сроках. В результате с момента ареста до вынесения приговора в суде человек находится под стражей многие годы (в ряде случаев по 5-6 лет). Поэтому необходимо существенно ограничить содержание под стражей во время следствия (с учетом ознакомления обвиняемого с материалами дела) и при рассмотрении дела в судах. Введение только этих положений сократит число "сидельцев" в СИЗО на 80-100 тыс. человек, а с учетом освобождаемых из СИЗО до суда это сокращение реально составит более 200 тыс. человек ежегодно.

Опасения по поводу того, что сокращение сроков содержания под стражей будет связано с определенным ущемлением прав на защиту (например, в связи с сокращением сроков на ознакомление с материалами дела), вряд ли оправданны, так как это в конечном итоге будет во благо и конкретному лицу, поскольку существенно сокращается время его содержания под стражей. Сроки следствия и судебного рассмотрения этой мерой не ограничиваются - они могут быть какими угодно длительными при изменении меры пресечения с ареста на иные.

Штраф как вид наказания применяется в незначительной мере из-за обнищания основной массы населения. Исправительные работы также применяются в малом числе случаев из-за высокой степени безработицы, поэтому почти в каждом третьем случае приговоры реально не исполняются. Другие виды наказаний являются или малоэффективными, или их применение отложено (как смертная казнь). Таким образом, акцент в выборе наказаний переносится в основном на лишение свободы.

Поэтому в качестве альтернативы реальному лишению свободы предлагается, с одной стороны, шире применять институт направления в колонии-поселения, расширив их виды и категории лиц, туда направляемых. С другой - максимально применять такой вид наказания, как конфискация имущества, видоизменив характер, содержание и основания ее применения. Прежде всего этот вид наказания из дополнительного следует перевести в разряд применяемых как в качестве основного наказания, так и в качестве дополнительного. В качестве основного вида конфискацию имущества следует применять лишь за корыстные преступления, когда санкции соответствующих статей предусматривают ограничение свободы, арест либо лишение свободы. Стоимость конфискованного имущества в этом случае не может превышать суммы причиненного преступлением имущественного ущерба. Ограничения в применении данного наказания предусматриваются также и при совершении особо тяжких преступлений определенных категорий.

Расширение применения института колоний-поселений должно произойти за счет восстановления существовавших ранее колоний-поселений для лиц, совершивших умышленные преступления небольшой и средней тяжести со сроком наказания до 5 лет, и в целом себя вполне оправдавших на практике. Кроме того, предлагается всех лиц, совершивших преступления по неосторожности (независимо от срока наказания), направлять в колонии-поселения, предназначенные для этой категории лиц. В связи с этим все неосторожные преступления перевести в разряд преступлений небольшой и средней тяжести, для чего вносятся необходимые изменения в ст. 15 УК РФ.

Эти меры позволят значительно сократить число лиц, содержащихся в СИЗО и в охраняемых исправительных колониях, при одновременном увеличении численности осужденных в исправительных колониях-поселениях.

Одним из направлений сокращения числа осужденных является расширение оснований и порядка применения различных видов досрочного освобождения от отбывания наказания (условно-досрочное освобождение, замена наказания в виде лишения свободы более мягким видом наказания, досрочное освобождение женщин, имеющих малолетних детей, и др.). Предлагается, в частности, для этого сократить сроки фактического отбывания лишения свободы (вместо трех четвертей две трети, двух третей - половины, половины - одной трети срока). Досрочно освобождать женщин, имеющих малолетних детей в возрасте не до 8 лет, как сейчас, а до 14 лет. Все это позволит сократить время пребывания осужденных в исправительных учреждениях.

В целях соблюдения законности и прекращения массовых перевозок осужденных по стране (да и уменьшения материальных затрат) предлагается содержать в одном исправительном учреждении разные категории осужденных, обеспечив их необходимую изоляцию (в соответствии с назначенным видом режима), что позволит организовать отбывание лишения свободы по месту жительства или осуждения. Для этого вносятся необходимые изменения в уголовное и уголовно-исполнительное законодательство.

Одновременно в уголовно-исполнительное законодательство вносятся отдельные уточнения и изменения, направленные прежде всего на гуманизацию условий отбывания наказания, устранение противоречий, содержащихся в ряде норм, а также пробелов в правовом регулировании. В частности, существенно изменяются условия расходования денег, имеющихся у осужденных на лицевых счетах (в пределах от одного до трех минимальных окладов или вообще без ограничения), в зависимости от вида учреждения, режима и условий отбывания наказания. Сокращается срок до 5 лет (вместо 10) для перевода осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы, в облегченные условия отбывания наказания. Условно-досрочное освобождение предусматривается как с облегченных условий отбывания наказания, так и с обычных.

Представляется, что предложенная система мер по корректировке карательной политики России на современном этапе ее развития не скажется отрицательно на укреплении состояния борьбы с преступностью, так как она в своей основе не коснется ее главного ядра - тяжких и особо тяжких преступлений и лиц, их совершающих. Здесь карательные меры могут наращиваться. Определенное число лиц, совершивших преступления на корыстной основе, также может попасть под действие расширительного применения конфискации, что будет иметь достаточно большое значение в плане восстановления социальной справедливости и профилактики преступлений.

В места заключения и лишения свободы в большинстве своем не попадут лица, совершившие преступления небольшой и средней степени тяжести. Это позволит в УИС создать более или менее достойные условия отбывания наказания, сделать их хотя бы несколько более человеческими (особенно в СИЗО). Другого пути наведения порядка в этой системе в настоящее время просто нет.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

БОРЬБЫ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ_____________________________________

НАКАЗАНИЕ И КАРАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА (К ПРОБЛЕМЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОСМЫСЛЕНИЯ)

ЖАРКОЙ Михаил Эмильевич,

КОЗЛОВ Александр Евгеньевич

Аннотация. В статье проведен анализ проблемы теоретического осмысления наказания и карательной политики государства. Авторами охарактеризованы основные научные подходы по вопросу сущности понятий «наказание», «кара», «карательная политика». В рамках данной статьи проведен ретроспективный анализ теоретических исследований о сущности уголовного наказания, изучены современные научные теории по исследуемой проблематике. На основании проведённого системного исследования авторами предлагается более широкое понимание термина «карательная политика», которое, по их мнению, может включать в себя не только уголовноисполнительную сферу деятельности, но и иные виды государственного принуждения.

Ключевые слова: наказание, карательная политика, насилие, кара, пенология, государственное принуждение.

Наказание как социальное явление привлекает особый интерес ученых различных сфер гуманитарной направленности. Важная роль наказательного права в регулировании общественных отношений обусловлена специфическим воздействием его инструментария на социальное поведение людей. Являясь принудительной формой воспитательного воздействия, наказание выполняет одновременно три функции: карает (возмездная функция), предупреждает нарушение общественных норм (профилактическая функция) и воспитывает уважение к тем правилам поведения, которым подчинен социум.

В области обеспечения государственных интересов наказание, как форма государственного принуждения, характеризуется правовой природой. В то же время государство обладает широким арсеналом принудительных средств, универсально охватывающих любую область жизнедеятельности. Набор принудительных методов, их объем, интенсивность и селекция в применении в различные исторические периоды зависит от сущности и целей государства, экономических, политических и социальных задач, решаемых на данном этапе эволюции, внешнеполитического фактора, типа господствующего политического режима, партийного характера публичной власти, доминирующего положения определенной социальноклассовой группы, наличия, организованности и степени активности оппозиционных режиму сил, динамики, структуры и детерминант уголовной преступности, криминогенной обстановки в стране, идеологических установок, привлекающих большую часть населения, уровня общей и правовой культуры, образова-

ния, и в конце концов ментальности и цивилизованности общества.

По мнению В.К. Дуюнова «сущность наказания состоит в его свойстве быть материализованным выражением (формой) реагирования государства на акт преступного поведения виновного и совершенного им преступления... Иными словами, уголовное наказание является по своей сути не принуждением, а карой. Оно служит одной из форм реализации кары -осуждения, порицания осужденного и совершенного им преступления. Следовательно, и определить уголовное наказание надо не через понятие «принуждение», а через понятие «кара»»1.

В статье 9 УК РСФСР 1926 г. устанавливалось, что меры социальной защиты применяются в целях: а) предупреждения новых преступлений со стороны лиц, совершивших их, б) воздействия на других неустойчивых членов общества и в) приспособления совершивших преступные действия к условиям общежития государства трудящихся. Особо подчеркивалось, что меры социальной защиты не могут иметь целью причинение физического страдания или унижения человеческого достоинства и задачи возмездия и кары себе не ставит1 2 (выделено авторами). Следует обратить внимание на разность в подходах к понятию кары авторов УК РСФСР и автора приведенной цитаты. Заметим, что А.Я. Сольц, отличающийся радикальными взглядами, возражая против

1 Дуюнов В.К. Наказание в уголовном праве России -принуждение или кара // Государство и право. 1997. № 11. С. 66.

2 См.: УК РСФСР 1926. URL: http://histerl.ru/

otechestvennaia_istoria/kratko_gosudarstvo_pravo/ygolovnie_kodeks_ rsfsr.htm (дата обращения: 12.09.2015 г.).

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

указанной формулировки на III сессии ВЦИК XII созыва, считал, что меры судебно-исправительного характера «имеют целью и унижение и физическое страдание»3. Такие подходы входе дискуссий о путях развития советской карательной политики, к сожалению, были не единичны. Так, в 1930 г. Институтом советского строительства и права при Коммунистической Академии был подготовлен проект нового Уголовного кодекса. В нем, по мнению Б.С. Маньковского «извращаются ленинские взгляды на репрессию». Проект во многом противопоставлял задачу подавления задаче воспитательного воздействия в наказании, что означало ограничение воспитательной роли судебной репрессии, «отрицание революционной роли правовой формы репрессии». Проект, - пишет автор, - «скатывается на путь голого насилия»4. В частности в этом документе особо опасные преступления против порядка управления приравнивались к контрреволюционным, умысел и неосторожность были устранены и т.п. Критикуя указанный проект Б.С. Утевский отмечал, что в нем ссылка, сопряженная с исправительно-трудовыми работами, рассматривалась как в числе мер классового подавления, применяемая в случае совершения классом опасных действий, представляющих собою «покушение на пролетарскую диктатуру и завоевания пролетарской революции или подрывающие основные условия общежития, государственного управления и социалистического строительства» и совершаемых классовыми врагами или лицами, «явно нетерпимыми в условиях трудового обще-жития»»5. А. Пионтковский считал, что вместо правового разрешения проблем проект УК СССР 1930 г. «сыграл глубоко отрицательную роль, распространяя антимарксистские идеи, чем не укрепил, а затруднил дело построения истинной марксистской уголовной политики и разрушил задачи ее марксистско-ленинского обоснования»6.

Правда, В.К. Дуюнов в своей статье проводит семантический анализ, показывая, что наказание и кара - это не синонимы, а кара -это не «боль», не «принуждение с целью вызвать страдание». «Если кара, - пишет он, -

3 Цит. по: Эстрин Л. К вопросу о принципах построения системы уголовной репрессии в пролетарском государстве // Революция права. 1927. № 1. С. 85.

4 Маньковский Б.С. Положение на фронте теории социалистического уголовного права. М., 1938. С. 21.

6 Пионтковский А. Уголовно-правовая теория Канта // Проблемы социалистического права. Сборник 1. М., 1937. С. 24.

осуждение, упрек, порицание виновному за содеянное, то уголовное наказание - это внешнее проявление кары (осуждения, упрека, порицания виновного), одна из форм, в которой кара реализуется. Кара - сущность, внутренний смысл уголовного наказания, последнее предназначение быть формой карательного воздействия на провинившегося в целях утверждения социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения новых преступлений»7. Частично можно согласиться с мнением ученого, несмотря на то, что такой взгляд явно противоречит этимологическим корням понятия «кара», о которых мы говорили выше. Но кара - это не сущность наказания, скорее это качество уголовного нака-зания8. М. Фуко также верно заметил: «Уголовное наказание есть обобщенная функция, сопряженная со всем телом общества и с каждым его элементом»9. Несомненно, что наказание представляет собой определенное существенное взаимодействие, которое имеет богатое содержание. Поэтому без структурного анализа его элементов, функций, обусловленности трудно определить сущность наказания. Надо сказать, что эта проблема поднималась еще Гегелем, который писал: «...наказание есть в то же время право преступника, имеющее основу в его действительной воле, именно потому, что совершением преступления как неразумного действия он преступает закон, определяющий наказание. Как уничтожение преступления наказание имеет в нем свои количественные и качественные мерки, требующие, впрочем, не внешнего соответствия между карой и виной, а равной стоимости их (внутреннего соответствия), т.е. стоимость вреда, причиненного преступлением, должно определять стоимость лишения, производимого наказани-ем»10 11. Гегель обращал внимание на то обстоятельство, что «если положение самого общества шатко, тогда закону приходится посредством наказания устанавливать пример»11.

И. Кант различал наказание естественное и наказание судебное. Под первым он понимал то, которым преступник сам себя наказывает, испытывая угрызения совести за совершенное (так называемое ретроспективное наказание). Судебное, по его мнению, заключается в при-

7 Дуюнов В.К. Наказание в уголовном праве России -принуждение или кара // Государство и право. 1997. № 11. С. 66.

8 См.: Швыдкий В.Г. Кара - качество уголовного наказания // Государство и право. 2006. № 4. С. 23.

9 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1983. С. 81.

10 Гегель. Философия права. М., 1990. С. 148-149.

11 Там же. С. 148-149.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

чинении страдания преступнику органами государственной власти. Уголовное право, - считал автор «категорического императива», -есть право государственной власти поменять страдание к своим подданным за совершенные ими преступления. «Из простой идеи государственной организации людей вытекает понятие карательной справедливости, принадлежащей государственной власти»12, - писал И. Кант.

Из исторического опыта различных эпох и народов П. Сорокин выводил «историческую тенденцию прогрессирующей быстроты эволюции и постепенного падения санкций, кривой кар и наград (преступлений и подвигов)». Выясняя роль поощрения и принуждения в жизни социума, П. Сорокин указывал: «...кары и награды - слепые силы... за них нельзя поручиться - какой они плод дадут. Характер этого последнего будет зависеть от того, от кого будут исходить санкции, против кого они будут направлены и какие цели достигаются ими»13. С точки зрения Т. Мора наказание - это следствие дурного устройства общества. Другим следствием такого устройства является преступление. Поэтому, по его мнению, наказание неразумно не само по себе, а лишь в условиях неразумной общественной организации14. П.И. Пестель считал, что целью наказания является не возмездие, а исправление преступника и требовал соответствия между тяжестью преступления и тяжестью нака-зания15. Известный немецкий философ-экзистенциалист ХХ в. К. Ясперс считал, что в условиях государства «применение насилия, которое раньше было рассеяно, теперь сконцентрировано. Человек... становится средством технического осуществления насилия, введенного в определенное русло государством. .

Г осударство, - полагал он, - есть власть, которая существует посредством угрозы применит насилие или выносит свое решение осуществляя его». И, наконец, он приходит к справедливому выводу: «в зависимости от ситуации эта власть чрезвычайно усиливается или доводится до минимума»16 *.

В связи с изложенным нельзя не заметить, что сегодня категорическому отрицанию под-

12 Цит. по: Пионтковский А. Уголовно-правовая теория Канта // Проблемы социалистического права. Сборник 1. М., 1937. С. 174..

13 Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. СПб., 1999. С. 218.

14 Цит. по: Вышинский А.Я. Суд и карательная политика Советской власти. Л., 1925. С. 8.

15 Цит. по: Утевский Б.С. История науки уголовного права. М., 1946. С. 52.

16 Ясперс К. Духовная ситуация времени // Смысл и на-

значение истории. М., 1991. С. 339-340.

вергается государственное насилие не вообще, а именно в Советском государстве. Насилие же, например, в США не вызывает у критиков негативного отношения. Так, в 1994 г. президент США Б. Клинтон подписал принятый Конгрессом законопроект о контроле над насильственной преступностью и правоприменяющих органах. При подписании Б. Клинтон сказал: «Время для дискуссий и оправданий бездействий закончилось. Четверть века преступность оставалась в США жгучей политической проблемой... За это время полмиллиона американцев были убиты своими согражданами. Новый законопроект - крупный шаг к тому, чтобы вновь привести законы страны в соответствие с ценностями нашего народа и восстановить границу между добром и злом. Он свидетельствует о том, что правительство на стороне законопослушных граждан, а не нарушителей закона». Данный закон в российской печати расценивается как самый жесткий в истории страны. По мнению «Нью-Йоркс Таймс», он «является наиболее регрессивным в современной истории США». Из его важнейших новелл выделим лишь некоторые. Возможность назначения смертной казни дополнительно распространяется на более чем 50 составов федеральных преступлений (до этого было всего 2), включая государственную измену, тяжкое убийство федерального должностного лица, убийство, совершенное при захвате автомашины. Если преступник был осужден за три насильственные фелонии или за три преступления, связанные с наркотиками, а следующим по счету является осуждение за любое федеральное преступление, то ему в обязательном порядке назначается пожизненное тюремное заключение. Закон предписывает лицам, осужденным за половое преступление, в течение 10 лет после освобождения из тюрьмы регистрироваться в полиции штата.

В феврале 1998 г. в Техасе была казнена женщина - такого в США не было со времени Гражданской войны XIX в. Ее преступление заключалось в том, что она со своим сообщником, ради денег, необходимых для приобретения наркотиков, убила супружескую пару с помощью альпинистской кирки. С просьбой о неприменении к ней смертной казни к властям Техаса обращались многие общественные организации, в том числе ООН. Сама виновная обратилась к служению богу, однако суд Техаса вынес смертный приговор и все апелляционные инстанции, в которых дело рассматривалось 5 лет, не нашли смягчающих основа-

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

БОРЬБЫ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

ний. При таких условиях президент США также отклонил просьбу о помиловании.

В начале 1990 гг. ХХ в. в Нью-Йорке мэр города Р. Джулиане поставил задачу изменить криминальную ситуацию. В этих целях был осуществлен ряд мер, в основу которых был положен принцип «нулевой терпимости». Его суть состояла в том, чтобы полиция принимала немедленные меры по всем, даже малозначительным правонарушениям. Активные оперативно-розыскные и силовые мероприятия привели к тому, что с 1990 по 1997 г. число убийств в городе сократилось с 2200 до 767, то есть почти в три раза. К этому следует добавить и антитеррористические мероприятия после 11 сентября 2001 г. В результате число убийств в Нью-Йорке продолжает снижаться с 2002 по 2005 г. их количество сократилось с 600 до 500. Как видим, и в США ответом на рост криминальной напряженности является ужесточение уголовных репрессий17. В советской же истории насилие представляется преступным даже в самые критические периоды, когда государственные органы были вынуждены решать чрезвычайные задачи ради спасения жизни граждан своей страны. Такое отношение сохраняется и сегодня, несмотря на не контролируемый рост преступности в стране.

Еще одним принципиально важным обстоятельством представляется то, что в содержание наказания «страдание» включали и дореволюционные русские ученые - С.И. Дементьев, Н.Д. Сергеевский, В.Г. Смирнов, Н.С. Та-ганцев, И.Я. Фойницкий и др. Такой же позиции первоначально придерживался и А.А. Пи-онтковский. Например, И.Я. Фойницкий писал: «Меры предупреждения и тяжесть их сообразуются с мерами уголовной репрессии и процессуального принуждения»18. Известный русский ученый С.П. Мокринский считал, что уголовный закон сам по себе вносит стеснения в общественные отношения, влечет ограничение сферы личной свободы, усложняет социальную и личную жизнь людей, отрицательно влияет на микросоциальные отношения людей. Наказание, полагал С.П. Мокринский, само по себе есть зло или, по крайней мере, общественная тягость. У отдельных авторов взгляды были весьма противоречивы и непоследовательны. Так, Н.Д. Сергеевский сначала

17 См.: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006. С. 88-89.

18 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. СПб., 1896. С. 4.

19 См.: Мокринский С.П. Наказание, его цели и предположения. Ч. 1. М., 1902. С. 29.

полагал, что причиняемое преступнику страдание не принадлежит к сущности наказания, а затем пришел к выводу, что наказание есть страдание. Н.С. Таганцев писал, что наказание всегда является страданием, но позже утверждал, что «необходимо отделить от наказания и нравственные муки, угрызения совести, испытываемые преступником, хотя бы они были столь велики, что для их прекращения он спешил бы отдаться в руки правосудия, чтобы выстрадать свою вину»20. Интересно, что в вышедшей в России еще в 1832 г. книге Р. Морошкина «О постепенном образовании законодательств рассуждение» содержится периодизация истории трактовки уголовного наказания: «Карательное право, - пишет автор, -в первом периоде есть закон безусловного возмездия, во втором - система устрашения, в третьем - система исправления»21 22. Кстати

сказать, и Н. Карамзин полагал, что «всякий

закон есть неволя» .

Ю.Н. Шумаков считает, что вообще насилие, как социально-философская категория, отражает конкретно-исторические способы сохранения или преобразования социальной действительности (обусловленные природой социально-политического строя), применяемые тем или иным классом (социальной группой) против другого класса (социальной группы) в борьбе за достижение определенных экономических и политических целей23 * *. Однако следует отметить, что зачастую социальное насилие рассматривается исключительно как правовая категория, как применение физической силы, что лишает его социальной обоснованности. Насилие и нормативный порядок находятся в отношении взаимной дополняемости, а не противостояния. Большинство людей в большинстве ситуаций предпочитают порядок справедливости, тем более, что дискуссия по поводу справедливости никогда не может закончиться, а каждая концепция справедливости имеет своих сторонников и противников. Если насилие приобретает институционную форму, считает М.Ю. Агафонова, и лишается иррациональных и случайных характеристик, оно не только уничтожает и подавляет людей, но и устанавливает социальный порядок. А так как всякий фундаментализм опирается на союз

20 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. СПб., 1902.

21 Цит. по: Утевский Б.С. История науки уголовного права. М., 1946. С. 38.

22 См.: Ларец мудрых мыслей. Кострома, 2001. С. 65.

23 См. Шумаков Ю.Н. В.И. Ленин о революционном наси-

М., 1973. С. 17.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

БОРЬБЫ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

с властью, постольку его апелляция к установлению порядка является элементом легитимизации насилия и придания последнему статуса всеобщности24. Следовательно, можно согласиться с определением государственного насилия как преднамеренного действия (физического, экономического, политического (идеологического), психологического (психического), информационного, административно-бюрократического и др.) со стороны государства и его органов, осуществляемого вопреки воли человека, направленного на нанесение ему ущерба (или его уничтожение), облеченного в юридическую форму и выражающего волю господствующего (находящегося у власти) в обществе класса25. Таким образом, наказание всегда отражало социальные изменения в обществе, соответствовало его экономическому укладу, взглядам господствующих классов на средства государственного принуждения. Вместе с обществом и изменениями его потребностей - классовых, социальных, экономических и идеологических - наказание эволюционировало. Однако постоянный рост преступности привел, с одной стороны, к тому, что в законодательстве сохранялись жестокие наказания, оправдываемые в теории, а с другой, к тому, что многие общественные деятели, юристы и философы стали искать иные, чем наказание, средства борьбы с преступностью, а также наиболее эффективные методы и средства организации уголовной репрессии.

Как бы подводя итог изысканиям в области наказания, признавая тот факт, что вся история борьбы с преступностью, вся история правовых институтов вообще и наказания в частности, не привела общество к столь желательным для него результатам, что обожествление наказания, вера в его всесилие в борьбе с преступностью потерпели крушение и, отмечая рождение нового мировоззрения, новой, отвечающей потребностям общества теории научного социализма Маркса и Энгельса, М.П. Чубинский применительно к проблеме наказания писал: «В наши задачи не входит разбор марксистской доктрины и созданных ею перспектив будущего государства, но мы можем отметить как несомненный факт, что ее влияние сказалось и на нашей области, окончательно прекратило обоготворение наказания и заставило глубже вдуматься в истинную

24 См.: Агафонова М.Ю. Насилие как институт социальной интеграции // Общество и право. 2004. № 2. С. 91.

25 См.: Мартыненко А.Б. Влияние государственного насилия на правосознание граждан // Общество и право. 2007. № 4. С. 42.

подкладку существующих порядков репрессии и превенции даже тех, кто вовсе не исповедует указанной доктрины в ее целом»26. Таким образом, уголовное наказание всегда отражало социальные изменения в обществе, соответствовало укладу его экономической жизни, взглядам господствующих классов на средства борьбы с преступностью.

Обозначенная противоречивость суждений авторов ставит проблему генезиса их противоречий. Изложенное означает, что наказание есть относительное понятие. Поэтому правильное понимание наказания и его применения совсем не предполагает соединения страдания и принуждения, хотя оно и является возможным, так как психологическое состояние связано с объективной реальностью -санкцией, видом и формой наказания, условиями его отбывания и т.п. Интересную дефиницию исследуемого объекта предложил В.Г. Швыдкий, определив наказание как меру государственного карательного принуждения, имеющую целью восстановление социальной справедливости и предупреждения преступности в обществе27. Воистину прав Ф. Лист, говоривший в начале ХХ в.: «Лучшая уголовная политика - это политика социальная»28. Говоря о том, что само по себе наказание не может способствовать сокращению преступности без социальных реформ, и указывая на основе анализа, что удачные социальные реформы ослабляют преступность, а неудачные, наоборот, повышают ее, М.П. Чубинский писал: «Никогда и нигде неурожаи, дороговизна цен на предметы первой необходимости, дурное управление, тяжесть падающих на малоимущие классы налогов и т.п. явления не вели к понижению преступности; никогда и нигде борьба с этими явлениями преступности не повышала, а всегда ослабляла»29 *.

Надо сказать, что главным средством в борьбе с преступностью в условиях эксплуататорских формаций всегда было уголовное наказание. При этом весьма продолжительное время в развитии общества наказание по существу оставалось единственным средством, которое практически применялось, в которое верили. Наказание, как и преступность, и право, составной частью и инструментом которого

26 Чубинский М.П., Курс уголовной политики. Изд. 2. СПб., 1912. С. 243.

27 См.: Швыдкий В.Г. Кара - качество уголовного наказания // Г осударство и право. 2006. № 4. С. 28.

28 Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1903. С. 76.

29 Чубинский М.П. Курс уголовной политики. СПб., 1912.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

БОРЬБЫ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

оно является, по нашему мнению, все-таки, классово обусловлено. Совершенно прав в этом отношении Л.И. Спиридонов, полагавший, что нельзя стать вором ни в первобытной общине, ни в коммунистической ассоциации свободных производителей, так как в первом случае непосредственно коллективный характер родовой собственности привел бы к выводу, что человек, совершая «кражу», тайно похищает имущество у самого себя. Во втором, - принцип производства и распределения «от каждого -по способности, каждому - по потребности» сразу же делает бессмысленной саму постановку вопроса о том, что в этих социальных условиях где-то кому-то что-то понадобится

Содержание наказания зависит от того, в рамках какой общественно-экономической формации оно существует, какие социальные, политические, культурные, моральные взгляды, то есть какая идеология, господствуют в обществе. Виды и система наказаний являются отражением господствующих в том или ином обществе взглядов на средства борьбы с преступностью. Отсюда система наказаний складывается и формулируется в законе в соответствии с господствующими взглядами на эту борьбу и отражает результаты развития общества, соответствует определенным этапам этого развития.

История дает большое многообразие форм и видов наказаний, назначаемых преступникам за совершенные преступления. Объектами наказания были жизнь, тело, имущество, свобода, честь, достоинство человека. Иными словами, таковыми были все блага, присущие ему как социальному существу. Средствами же, которыми достигались цели наказания (или которыми намеревались достигнуть желательных результатов), были смерть, увечье, причинение боли и физических страданий, заточение, изгнание, лишение имущества, опозорение и т.п. Но всегда наказание сопровождалось осуждением преступника от имени государства и порицанием его со стороны общества.

Наказание отвечало и отвечает взглядам, господствующим в обществе в соответствии с основными условиями его существования. Если бы в законодательство были введены не соответствующие определенному историческому периоду, устаревшие наказания, они рассматривались бы как исторический анахро-

30 См.: Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. М., 1986. С. 51.

низм, общество не поняло бы их, они были бы мертвы. И, наоборот, если бы в законодательство вводились такие наказания, к которым общество не подготовлено ни политически, ни этически, их ждала бы та же участь. Общество также не приняло бы их, но уже не потому, что они архаичны, а потому, что ни уклад жизни, ни общественные отношения в целом, ни идеология в данный период и в данном обществе не созрели для них. Закон и наказание должны соответствовать укладу жизни общества, состоянию экономики и финансов государства и складывающимся на этой базе этическим и правовым взглядам, характеризующим общественные отношения и классовое устройство общества. Не случайно история дает нам массу примеров эволюции наказания, которая зависела, прежде всего, и главным образом, от изменений общественного строя, а в соответствии с этим от изменений в этике, идеологии, выборе средств борьбы с преступностью. Как отмечал И.И. Карпец «многие передовые мыслители древности уже в тех условиях были против суровых мер. Они понимали, что жестокость наказаний огрубляет нравы и жизненный уклад не только тех, кого наказывают, но и тех, кто наказывает, понимали бессмысленность борьбы с преступностью путем применения только жестоких наказаний»31. Таковы, например, идеи Аристотеля, проповедовавшего гуманное отношение к человеку, если даже - он раб. Не менее интересны суждения Сенеки, утверждавшего, что раб - это человек, равный по натуре другим людям, и поэтому он заслуживает человеческого отношения и обращения32. Не принуждение, а благоразумие - основа всего. Пусть лучше рабы почитают хозяина, чем боятся его. Отсюда и отношение этих мыслителей к наказанию как к мере, которая не должна быть жестокой, ибо жестокость унижает людей. Одно из самых значительных произведений Платона - «Г осударство» - проникнуто высоким гуманизмом. Воспитание искусствам, наукой - основа для блага граждан утопического идеального государства Платона, исключающего насилие33 *. Гуманизм наказания ярко проявлялся в принципиально отрицании жестоких наказаний. Например, для советской теории, законодательства и практики руководящей являлась мысль К. Маркса о том, что «жестокость, не считающаяся ни с какими раз-

31 Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. М., 1973. С. 15.

32 См.: Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1.

33 См.: Платон. Сочинения в трех томах. Т. 3. Ч. 1. М.,

1971. С. 89-455.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

БОРЬБЫ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

личиями, делает наказание совершенно безрезультатным, ибо она уничтожает наказание как

результат права» .

Полярными взглядами выступают воззрения сторонников «теории общественной безопасности», главным идеологом которой выступал итальянский юрист Ф. Грамматика. Он предлагал уничтожить понятие вины и вообще все уголовное право заменить системой «предупредительных и воспитательных» мер, а само наказание - индивидуализированными для каждого лица мерами безопасности35. Он сам и его последователи считали возможным «воздействовать на личность» вообще без судебной процедуры. Но еще в древности, в IV в. до н.э. в Китае во время правления династии Цинь премьер-министром был Шан Ян. Его взгляды были пронизаны презрением к народу, полны ненависти к идеям просвещения, к науке, искусству, культуре. Он считал книги и искусство «размягчают» народ, делают его неспособным к работе, а лишь способным рассуждать там, где, по его мнению, «не должно было быть места рассуждениям, а должно быть только повиновение. Он считал, что если управлять людьми как добродетельными, то общество развалится, а если управлять ими, заранее считая их пораженными всеми пороками, то тогда в государстве будет порядок. Эта философия привела его во взглядах на наказание к следующему выводу: «Если наказания будут применяться уже после того, как преступление совершено, невозможно искоренить злодеяния... Поэтому стремящийся к владычеству в Поднебесной должен наказывать еще до того, как совершен проступок, тогда исчезнут и тяжкие преступления»36. Именно его взгляды являются базой для теории превентивного уголовного права.

34 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С.123.

35 См.: Изложение и критику взглядов Ф. Грамматика см., например, у М.Д. Шаргородского в работе «Современное буржуазное уголовное законодательство и право». М., 1961.

36 Общественно-политические взгляды Шан Яна подробно изложены в «Книге правителя области Шан». М. : Наука, 1968. Небезынтересны и другие его рассуждения о наказании. Он, например, утверждал, что наказания порождают силу, сила, в свою очередь, порождает могущество, а могущество порождает величие, вселяющее трепет. Величие, вселяющее трепет, порождает добродетель. Вывод же из этих софистических вывертов достоин посылок: Шан Ян считал, что человеческая добродетель ведет свое начало от наказания. Значит, источник всего -это наказание. Эта философия может также считаться прообразом современных идей о всесилии наказания, о наказании как единственно реальном средстве в борьбе с преступностью. Все эти «теоретические» рассуждения, естественно, привели этого древнекитайского философа к выводу о том, что чем более жестоки наказания, тем больше порядка в стране.

ляющей общей теории ответственности, а последняя, что совершенно справедливо, ключевой частью общей теории политических режимов. Так, профессор С.Г. Ольков, используя математические методы исследования определяет наказание как функцию от правонарушения, устанавливающую зависимость между непрерывно распределенными отрицательными по действующему законодательству деяниями субъектов правовых отношений и отрицательной юридической ответственностью

в виде дискретно распределенных санкций. При этом выводы автора весьма коррелирует с мыслями П. Сорокина: «...страх похож на лекарство, которое может быть как полезным,

так и вредным» .

Сегодня усиление борьбы с преступностью абсолютно неверно связывают с ужесточением репрессии и нарушением прав человека и гражданина. Дело в том, что проводимая линия на гуманизацию правоприменительной практики должна быть связана с дифференцированным подходом к правонарушителю, однако с обязательным учетом негативных тенденций преступности. По меткому замечанию А.Ф. Кони, «наказание есть не только правовое, но и бытовое явление и его нельзя прилагать механически ко всякому однородному преступлению одинаково»37 38 39. Поэтому справедливо утверждение, согласно которому устрашение наказанием как средство превенции не потеряло значения, но главное в сфере борьбы с преступностью - это такое воздействие на общественное сознание, в особенности на сознание неустойчивых в криминогенном отношении граждан, которое убеждало бы в «невыгодности» занятия преступной деятельностью40. Верно замечает профессор В.И. Доб-реньков: «Результаты «гуманизации» правоохранительной системы в условиях глубокого социального кризиса воистину удручают. Современная система наказаний, действующий уголовный кодекс защищают не общество от преступников, а скорее, преступников от заслуженного и справедливого наказания. Это настоящая трагедия для российского общества»41. Следовательно, карательная политика не

37 См.: Ольков С.Г. Общая теория наказаний в свете общей теории юридической ответственности и общей теории политических режимов // Государство и право. 2007. № 8. С. 57.

38 Там же. С. 59.

39 Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе // Избранные произведения. М., 1956. С. 32.

40 См.: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Указ. соч. С. 34.

41 Добреньков В.И. Российское общество: современное состояние и перспективы (от социологии кризиса к социологии надежды) // Общество и право. 2004. № 1. С. 12.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

БОРЬБЫ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

может и не должна быть либеральной во время разгула преступности, который во все времена вызывал тревогу населения страны. При этом проблема сочетания наказаний с мерами общественного воздействия тесно связана с вопросом об экономии карательных средств. Их экономия - это не только вопрос о введении новых либо отмене старых норм уголовного закона, содержащих санкцию. Это, скорее, вопрос о степени распространенности или, точнее, преобладании в карательной практике тех или иных мер, перечисленных в системе наказаний. Рассматривая данные аспекты, следует подчеркнуть, что анализ проблемы применения наказания - это не только анализ правовой, но вместе с тем социальный анализ распространенности и общественной опасности тех или иных явлений. Поэтому вводиться или отменяться уголовный закон должен только после социологического анализа отношений, которые либо должны браться под защиту закона и влечь наказание, либо, наоборот, декриминализироваться и выводиться за рамки уголовного законодательства. Введение уголовного закона оправдано лишь тогда, когда количественный анализ тех или иных явлений показывает, что воздействие на эти явления будет обеспечено наказанием. Экономия уголовной репрессии предполагает рациональный подход к использованию всей системы наказаний: не увлечение одним каким-либо видом наказания, например, лишением свободы, а именно использование всей системы наказаний для достижения тех целей, которые стоят перед наказанием42. Сегодня постепенно научная мысль приходит к выводу о необходимости так называемого гендерного подхода к борьбе с преступностью. Как справедливо отметил А.Э. Жа-линский «Настала пора переосмыслить некоторые аспекты доктрины прав и свобод человека

42 См.: Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. М., 1973. С. 91.

и гражданина. Надо перейти от доктрины индивидуализма и установления гарантий для отдельного индивида к доктрине общественной безопасности и обеспечения прав большинства населения... Российскому обществу нужна единая концепция, единая стратегия борьбы с преступностью. Сейчас ее, к сожале-

нию, нет» .

Мы видим, что по своей материальной сущности наказание (кара), как результат государственного насилия, имеет государственную природу. Поэтому совокупность всего инструментария, посредством которого применяется кара и методология ее применения может быть обозначена дефиницией «карательная политика». Являясь составной частью политики государства (или его механизма - аппарата управления) карательная политика, по нашему мнению, представляет собой исторически сложившуюся и обусловленную существующими общественными отношениями государственную политику, проводимую специфическими принудительными методами, опосредованными идеологическими устоями общества и групповой психологией части социума, занимающей господствующее экономическое и политическое положение.

Среди ученых-юристов, категория «карательная политика», как правило, трактуется однозначно и связывается с уголовно-исполнительными мерами государства. Однако, по нашему убеждению, ограничение сферы карательной политики лишь рамками пенологии является крайне узким подходом, ибо изучение практики реализации карательной политики Советского государства привело авторов к выводу о необходимости предложения широкого понимания данного термина, включая в него не только уголовно-исполнительную сферу деятельности, но и иные виды государственного принуждения.

43 Цит. по: Побегайло Э. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. 2004. № 4. С. 116-117.

Фото Елены Вериго

"Право.Ru" продолжает рассказывать о судьях с неординарной судьбой. Очередная история — об Александре Блинове, одном из немногих, судей, написавших книгу воспоминаний о жизни, работе в следственных органах и в Челябинском облсуде, где под его председательством составом суда вынесено восемь приговоров к высшей мере наказания, после одного из которых врачи чудом вернули его "с того света", а также о том, почему он запрещал своим детям получить юридическое образование.

Судья, твоя совесть - святыня! // На ней не должно быть вовеки пятна, // верши справедливость, она как твердыня: //коль трещина в кладке, то шатка стена…

Эти строки написаны судьей в отставке с 28-летним стажем работы в Челябинском облсуде Александром Блиновым. Образно сформулировать суть своей профессии, ее моральные и этические особенности пробуют в стихотворной форме многие судьи (в начале 2000-х в журнале судейского сообщества РФ "Судья" даже существовала хорошо заполняемая рубрика "А судьи кто? Поэты"). Однако почти неизвестны факты, когда современные служители Фемиды, отойдя от дел, решаются обратиться к эпическому жанру — мемуарам.

Между тем, биографии многих судей старшего поколения насыщены событиями, которые могут представлять большой общественный интерес. Они вместили в себя как советский период правосудия с его народными заседателями, "свадебными" адвокатами, сценическими постановками показательных процессов в Домах культуры и расстрельными приговорами, так и "перезагрузку" судебной системы СССР, трансформацию смертной казни в пожизненное заключение, реанимацию судов присяжных, гуманизацию УК и многое другое.

Особенно драматичной для отечественной Фемиды выдалась вторая половина 90-х годов прошлого века. Она характеризовалась массовым исходом из профессии судей судов общей юрисдикции, ультиматумами региональных судейских сообществ в адрес новых властей с предупреждениями о прекращении рассмотрения дел до решения финансовых проблем судов. (Доходило до того, что судьи писали новые приговоры на оборотной стороне старых, просили обращающихся в суд приносить свою писчую бумагу и конверты для рассылки повесток). Вчерашние народные судьи психологически словно пребывали тогда в двух параллельных мирах — социалистической законности и декларируемых новых демократических ценностей, а по углам залов судебных заседаний таились призраки советского правосудия.

По словам Александра Блинова, "у каждого судьи воспоминаний хватит на целую книгу". Когда он решил взяться за перо, ему было уже за восемьдесят. После трех лет работы книга "Мои воспоминания" вышла в свет в местном издательстве. В настоящее время 89-летний автор продолжает работать над вторым изданием.

На фронт — по собственному желанию

Александр Блинов родился в 1923 году в станице Мариинской Челябинской области. Через четыре года семья Блиновых тайком покинула станицу: многие зажиточные казаки отказались вступать в коллективное хозяйство и решили покинуть насиженные места, не дожидаясь репрессий со стороны местных властей.

"Фамилия Блиновых была известна всем и, в первую очередь, чекистам, — повествует об этом времени автор, составивший "по рассказам отца и матери, а также ныне здравствующих Блиновых" свою родословную [в цитатах из книги сохранена орфография и пунктуация автора. - А.П.]. — Родственники купца Блинова Василия Ильича (брата моего деда Константина Ильича) имели в то время в станице магазин, паровую мельницу и двухэтажный дом <…>. Эти родственники немедленно и неведомо куда скрылись из станицы".

Вслед за родственниками под покровом ночи выбралась из станицы и семья Александра, которую сначала приняли родственники в г. Карталы Челябинской области. Но, пишет автор, "… отцом заинтересовалось НКВД, и мы немедленно покинули Карталы. На сей раз мы уехали на подсобное хозяйство "Красный огородник" в шестидесяти километрах от райцентра Адамовка Оренбургской области. Там прожили год и, чтобы не "засветиться", уехали всей семьей на глухой железнодорожный разъезд под названием Жуламансай".

В конечном счете, семья Блиновых все же выжила в неравном поединке с всесильным государством. Накануне Великой Отечественной войны Александр окончил 10 классов (и намеревался поступать в летное училище). Призыву в армию юноша не подлежал по возрасту. Тогда он, не раздумывая, записался добровольцем, но родным об этом не сообщил. Когда в августе 1941-го пришла повестка, отец удивился: что, уже 17-летних берут? Но когда узнал, что сын будет учиться в авиационной школе, смирился и сказал жене: "Мать, собирай родню на проводы".

В 1942 году Александр закончил авиашколу в Марксштадте (Автономная область немцев Поволжья). Новоиспеченный воздушный стрелок-радист был направлен в 719-й полк ночных бомбардировщиков. В составе летных экипажей участвовал в Сталинградской и Курской битвах, Корсунь-Шевченческой и Ясско-Кишиневской операциях, в освобождении Румынии, Болгарии и Польши. Блинов награжден орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией", а также польским орденом "Бронзовый крест за Заслуги".

Род деятельности — разгадка "преступных ребусов"

После ранения, полученного на фронте, Блинов получил инвалидность 2 группы, которая закрыла ему дорогу в авиацию. В 1949 году Блинов окончил Свердловский юридический институт (с 1992 г. - Уральская государственная юридическая академия). Начинал следователем в транспортной прокуратуре Южно-Уральской железной дороги, куда его направили по распределению. "Искать, разгадывать преступные ребусы виновных лиц, восстанавливать фактические события — увлекательное занятие", — признался Блинов в своих воспоминаниях. Через два года после окончания вуза он уже участвовал в работе конференции лучших следователей прокуратуры СССР. Блинову стали поручать наиболее сложные дела. К их числу относилось крайне запутанное дело супругов Белобородовых.

Двухлетний сын Белобородовых поступил в железнодорожную больницу Челябинска с острыми болями в желудке, причиной которых, как выяснилось позже, были осколки лезвия для бритья (ребенка пришлось оперировать). Родители на допросах в прокуратуре утверждали, что ребенок сам разгрыз лезвие, однако эта версия следствием была отброшена - у пострадавшего было только два верхних зуба. Кроме того, при опросе соседей выяснилось, что у Белобородовых после их поездки в Латвию исчез недавно родившийся мальчик. Родители на допросе показали, что отдали сына родственнице в Латвии, а та увезла его в Польшу. Позднее они сменили показания: мальчик, якобы, умер на обратном пути, и они незаметно вынесли тело "на какой-то станции в погребную яму".

"Супруги Белобородовы были арестованы, и ко дню принятия мной дела к производству находились уже шесть месяцев под стражей. Следствие зашло в тупик. Проанализировав все материалы двухтомного дела, я пришел к выводу, что допрос следует начинать с матери…", - вспоминает Блинов.

Умение расположить к себе допрашиваемых было сильной стороной Блинова, которое отмечалось в служебных характеристиках молодого следователя. Он, что называется, не втирался в доверие допрашиваемого, а искренне пытался понять мотивы его поступков. На допросах Белобородовой он пришел к выводу, что она боится не только и не столько наказания за правонарушение, сколько расправы со стороны трижды судимого мужа. "Она долго колебалась. Предчувствие, видимо, подсказало ей поверить мне, увидеть во мне защитника и спасителя своей грешной судьбы. Наконец мы с ней нашли общий язык, она из преступницы оказалась моей помощницей, заинтересованной в раскрытии преступления".

Подследственная рассказала: муж, собираясь с ней развестись, не раз говорил, что не намерен платить алименты за двоих детей. Попытка убить старшего ребенка — наверняка, его рук дело. А что касается новорожденного, то муж продал его в дороге незнакомой женщине на Казанском вокзале в Москве за 146 рублей и наручные часы. Но где искать покупательницу ребенка? На одном из допросов Белобородова вдруг вспомнила, что муж тогда что-то записал на пачке сигарет. Блинов провел в квартире Белобородова тщательный обыск и нашел пачку из-под "Примы" с записью серии и номера паспорта.

Между законом и справедливостью

В городке, где жила подозреваемая, следователь с вокзала сразу направился в местную больницу. По его предположению, "покупательница" могла лечиться от бесплодия, что и подтвердилось. А документы о "рождении" у нее мальчика она могла получить, дав взятку медикам. Визит в сберкассу подтвердил проницательность Блинова: женщина разом сняла со сберкнижки немалую сумму.

Однако Блинов неожиданно столкнулся с ситуацией, когда законное решение не восстанавливало, на его взгляд, справедливость. Женщина-одиночка, которая приобрела ребенка, оказалась фронтовичкой, служившей в годы войны в действующей армии. На первой же встрече со следователем она откровенно все рассказала, но заявила: если у нее отберут младенца, ей останется только покончить с собой. Блинов между делом отметил, что младенец ухожен, новая мать души в нем не чает. Как быть, мучительно размышлял он, вернуть ребенка в семью, которая его продала и, где его старшему брату отец скормил обломки лезвия?

"Естественно, мне фронтовику-следователю до глубины души стало жаль фронтовичку, совершившую преступление. На мое и на ее счастье к тому моменту вышел Указ от 1 ноября 1957 года "Об объявлении амнистии в честь 40-летия Октябрьской революции", то есть дело в отношении нее подлежало прекращению производством. Оставалось решить вопрос о дальнейшей судьбе ребенка и о сохранении тайны"…

Финал этой истории такой. Белобородов за покушение на убийство своего сына (его виновность была полностью доказана) был приговорен облсудом по ст. ст. 15, 136 УК РСФСР к восьми годам лишения свободы, медики-взяточники и Белобородова попали под амнистию. Блинов встретился с горе-матерью, имея на руках постановление о прекращении в отношении нее уголовного дела и освобождении из-под стражи. Та на радостях даже не спросила, найден ли ее младенец. Умолчал об этом и Блинов. А после разговора следователя с главным транспортным прокурором с глазу на глаз ребенок "по умолчанию" остался с новой матерью.

Эпоха сталинизма и эпоха Брежнева

За расследование этого дела Блинов был премирован Генпрокурором СССР наручными часами, а председатель Челябинского областного суда Михаил Колотыгин, знакомившийся с этим уголовным делом, в 1959 году предложил старшему следователю транспортной прокуратуры перейти на работу в облсуд. Блинов согласился: "Несмотря на то, что я был фанатиком прежней службы, дал согласие на эту ответственейшую должность. Мне опять доверяли решать судьбы людей, совершивших тяжкие преступления".

"На следственной и судебной работе мне пришлось работать и в жесточайшую эпоху сталинизма, и в более демократические времена Хрущева, Брежнева, Андропова, — пишет Блинов. — Естественно, волей или неволей, приходилось выполнять тре-бования карательной политики времени. В основном эти требования соответствовали борьбе с преступностью и моим убеждениям. Однако в отдельных случаях партийные чиновники на местах диктовали принятие более лояльных следственных и судебных решений к отдельным лицам, совершившим преступления. Несмотря на указанные диктаты, я старался строго соблюдать принципы справедливости. Совершивший преступление должен быть наказан в соответствии с законом, содеянным и с учетом смягчающих и отягчающих вину обстоятельств, как этого требует закон".

"Почти за шесть лет, — продолжает автор, — судом под моим председательством было рассмотрено большое количество сложных и многотомных дел. Виновным назначалась, в том числе, и высшая мера наказания — расстрел. Такая мера в 60-80 годах применялась довольно часто, в соответствии с требованиями карательной политики государства того времени". (При этом Блинов не скрывает своего убеждения в том, что высшая мера наказания должна и сегодня присутствовать в законодательстве РФ).

"Печать смерти на лице — не досужий вымысел"

Каждое "расстрельное" дело, независимо от количества томов, Блинов перечитывал по нескольку раз, опираясь на свой опыт сложных расследований, интуицию. Ни один его приговор не был отменен Верховным Судом. Вместе с тем Блинов пишет и о "психологических и нервных травмах", которым были подвержены судьи, народные заседатели и стороны при рассмотрении дел, связанных с "расстрельными" статьями. "[Ты] видишь, как меняется лицо приговоренного. Печать смерти на лице — не досужий вымысел". И далее: "Одни [судьи] — спали спокойно, полагая, что добросовестно выполнили свой долг перед обществом, другие — не в состоянии были огласить приговор и за них это делали народные заседатели. Я же, после оглашения, испытывал такие чувства, будто из меня удалили внутренности, я плохо спал и не чувствовал под ногами землю. Такое депрессивное состояние у меня продолжалось до нескольких недель. Затем насущные заботы поглощали меня и я, таким образом, приходил в нормальное состояние".

В подтверждение этого автор приводит в книге немало примеров из своей судейской практики. Однажды он рассматривал дело подсудимого, изнасиловавшего двух девочек, — восьми и четырнадцати лет. После оглашения смертного приговора мать осужденного забилась в истерике, пыталась прорваться к судье с душераздирающим криком "Не дам расстреливать сына!". А после окончания заседания одному из народных заседателей потребовалась медицинская помощь: у него от нервного стресса отнялась рука.

Дело, ранившее в сердце

Судья коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда Блинов восемь раз произносил эту фразу: " <…> приговаривается к высшей мере наказания — расстрелу". Последний такой процесс едва не стал роковым для него самого.

В городе Пласт взяли четырех членов банды, которая грабила и убивала по ночам шахтеров, возвращавшихся со смены (доходило до того, что люди отказывались ходить на работу во вторую смену). С учетом антиобщественного характера преступлений", партруководство области распорядилось провести в Пласте выездное заседание областного суда. При этом обком КПСС и исполнительные власти до процесса и в ходе него делали заявления, что преступники "понесут самое суровое наказание".

В ходе судебных разбирательств Дом культуры был переполнен потерпевшими, родственниками погибших. Многим горожанам пришлось расположиться на улице возле здания суда. Большинство следило за процессом из дома — ход субных заседаний транслировался по местному радио. И вот кульминационный момент - оглашение приговора. Блинов, председательствоваший на процессе, остался верен себе и закону: двое из банды были приговорены к смертной казни, а двое подельников, не достигших совершеннолетия - к максимальному сроку, предусмотренному в этом случае УК — 10 годам лишения свободы.

Не успел он закончить последнюю фразу приговора, как началось невообразимое. Жители Пласта, настроенные на "самое суровое наказание", сломали возведенные на время процесса перила между сценой и залом и ринулись к оркестровой яме, где находились подсудимые. От самосуда их с трудом спас конвой. А судью медики после этого процесса с трудом вытащили "с того света" — Блинов перенес обширный инфаркт и 11 дней находился без сознания. Только через три года он вернулся к судебной практике, но уже как член кассационной коллегии.

Сильней отцовских запретов

После ухода в отставку в 1987 году Блинов до 1999 года работал в областном управлении юстиции, а затем в районном суде консультантом. За 50 лет в юридической профессии он в той или иной форме постоянно сталкивался с крайними проявлениями человеческой жестокости с одной стороны и страданиями - с другой. И он не хотел для своих детей такой судьбы. Однако тяга к юридической деятельности у детей и внуков судей (жена Блинова, Маргарита, также была судьей Челябинского облсуда) оказалась сильнее уговоров и даже прямых запретов патриарха рода Блиновых: сын Сергей стал следователем (начальником следственного управления г. Озерска), дочь Татьяна — мировым судьей, внучка Юлия — адвокатом, а внук Костя — заместителем начальника отдела в Следственном комитете.